Среди разрушенных лачуг, дымящихся труб, гор мусора, вопиющей нищеты царствует один закон — закон жестокой силы. За власть в этом смрадном мире борются две соперничающие молодежные банды. Насилие и убийство, цинизм и нравственное разложение — быт этих людей.

Четверо школьников, сдав вступительные экзамены в университет, слоняются, валяют дурака и фантазируют.

Нанами и Сюн - несовершеннолетние, их непреодолимо влечёт тайна любви. Но как насладиться этой тайной, не испачкавшись? Грязь окружает их повсюду: обман, насилие, распутство. В столице так много соблазнов. К тому же, над каждым довлеет прошлое.

История о тяжелой жизни крестьянской семьи.

Главарь молодежной банды влюбляется в девушку из католической семьи. Его сердце разрывается между любовью к уличным дракам и любовью к воспитанной красавице.

О нравах и обычаях маленького острова, чуждого цивилизации, где люди живут по законам средневековья на грани реального и фантастического. Огромную роль в их жизни играет природа, во многом определяющая поведение персонажей. Вторжение цивилизации в образе приехавшего на остров инженера вносит диссонанс в привычный для местных порядок вещей.

Полиция и журналисты устраивают засаду, ничего не подозревающий Акира попадает в капкан. Он проклинает газетных писак, которые сдали его полиции. После освобождения из тюрьмы он случайно встречает обидчика и решает ему отомстить. Насилие, обман, джаз, музыка Чайковского, абстрактная живопись и реальные жертвы - это «Заводной апельсин» по-японски.

Ханада — киллер № 3 в Японии, и это место его вполне устраивает. У него много денег, фешенебельная квартира, красивая жена и страсть к запаху свежесваренного риса. Но происходит с киллером обман-дурман в виде девушки, похожей на индианку.

Хироси Асаи исполнилось 18 лет, он не видится с матерью, отец убит на войне. Он не хочет работать и завидует богатым сверстникам. У него есть один путь - это преступление и тюрьма. Можно ли что-нибудь исправить в его жизни?

Бесстыдное простодушие, с которым хозяйка бара в деталях рассказывает режиссёру о своих постельных треволнениях, и впрямь на глазах разрастается в «историю послевоенной Японии». И когда Имамура накладывает архивную кинохронику социалистических манифестаций на запись рассказа о том, как героиня обнаружила, что её муж изменяет ей с её матерью, на киноэкране зримо проступает почерк мастера.